- Может быть, вы просто не пара?  Ну, как сказать... ты н6е его круга что ли... не его идеал, понимаешь?  Поразвлечься и просто побыть любовниками -  это одно, а...
Толи тюремная жизнь сделала меня жёстче, толи "женские" разговоры в принципе не были моим коньком, но сейчас я окончательно поняла, что вести их не умею, и уж чем более не гожусь на роль психолога -  такой модной заграничной профессии, ростки которой кое-где прослеживаются и у нас в Союзе, насколько я слышала.  Я так и не договорила фразу, потому что Сильвия, пробормотав что-то непонятное, расплакалась, закрыв лицо руками.
- Эй... ты... это... ты чего?  Я что-то не то сказала?
Глаза у меня были абсолютно круглые, в них можно было прочесть испуг и растерян6ность.  Обычно, я никогда не юлила, не смягчала и не сглаживала -  говорила всё и всем как есть, иногда приправляя всё это едким сарказмом.  За всё это, кроме сарказма (за него иногда били и неоднократно грозились порезать язык), меня уважали и в тюрьме и, до этого на воле.  Как это ни странно звучит, но в большинстве своём представители криминального мира любят честность среди своих.  А здесь был не мир криминала.  Сейчас передо мной сидела красивая утончённая иностранка, которая, хоть и сделала мне очень сомнительное предложение, но сама оказалась очень доброй, открытой женщиной, которую обманули, предали, выкинули из жизни, причём сделал это тот, кого она любила.  Чёрт!  Неужели ещё и я обидела её чем-то?  Я на слова-то резкая. 
    Подойдя к серванту, я вынула и распечатала пачку белых салфеток и протянула её Сильвии:
- На вот.  Возьми, сколько нужно.  Только не плачь, -  я судорожно бегала взглядом по помещению, прикусив нижнюю губу, пытаясь подобрать правильные слова, -  ты, знаешь что, ты не плач.  Чтобы ещё из-за такого козла... ну... то есть из-за урода... из-за негодяя такого слёзы лить?  Да, ты посмотри на себя!  Ты такая красивая, эффектная.  Мы когда с тобой с магазина шли, на тебя все мужики оборачивались, ты что!  Ну, вот, посмотри на себя.  Ты же вообще красотка!
Я подала Сильвии небольшое круглое зеркальце и убрала волосы с её лица.  Никакого намёка на какие-либо интимные симпатии у меня, естественно, не было, да и я была уверена в том, что итальянка об этом даже не подумает.  Ни в том она состоянии, чтобы думать о такой ерунде.  Козёл, урод, негодяй...  А я бы как себя вела на её месте?  Меня бы это тоже могло сломить.  Хотя вела бы я себя наверное иначе и обязательно бы захотела мести...

Слова о маме необыкновенно умилили, хотя я не могла точно представить, как это быть мамой и что мамы вообще говорят девочкам в четырнадцать лет.  У меня-то никогда её не было.
- Это хорошо или плохо? -  растерянно улыбнулась я, не понимая, обижаться мне или принять её слова за комплимент.
А дальше она снова начала плакать и говорить сквозь слёзы.  Так получилось в жизни, что двух своих кавалеров я бросала сама, когда они разочаровывали меня.  Исключением был Виктор, но здесь нас с ним развела судьба и моя подстава, за которую я до сих пор корю себя и боюсь того, что будет, если Сумрак, вдруг, найдёт меня, и...  Тряхнув головой, я вернулась в реальность.  Нужно было что-то сказать.  Что-то такое... такое...  Я присела перед итальянкой на корточки и взяла её за руки, как близкую подругу:
- Послушай, Лия... у меня, правда, такого не случалось, у меня как раз наоборот, -  я хохотнула, -  но, знаешь, ты посмотри с другой стороны:  он тебя бросил, он показал своё к тебе отношение, да, он сволочь.  Но честная сволочь, понимаешь?  Разве лучше было бы, если бы он продолжал быть с тобой не любя и только делал бы вид, что любит, чтобы затащить в постель для секса?  Так что, может и к лучшему, что такое дерьмо... ой... говно.... ой.... в общем, что такая гадость от тебя отлипла, а?
Я не выдержала и засмеялась, перед этим попросив прощения у Сильвии.  Её последний вопрос поставил меня в тупик.  Ни одна жизненная ситуация не ставила меня в такой тупик.  Глядя на плачущую женщину, я понимала, какой ответ она хотела услышать.  Может, соврать, чтобы успокоилась?  Сказать, что ещё не всё потеряно? -  я снова закурила заграничные сигареты, -  Но, если судить с её слов, ей такая сволочь попалась, что потеряно всё.  Я села на стул рядом с итальянкой и посмотрела ей в глаза.  Так посмотрела, что ответ стал понятен без слов.  Но я всё же заговорила:
- Я знаю, что, как это у нас говорят, женщина любит ушами, но... не умею я врать, понимаешь?  Тебе абсолютный козёл попался.  Но, не все ведь такие, понимаешь?  Наверняка ещё найдётся мужчина, который полюбит тебя и твой этот... русский, сотрётся из памяти, вот увидишь! -  а сотрётся ли?  Чёрт!  Вот же ситуация!  Мне погоняло надо сменить с Кобры на психолога, -  Слушай, а, давай я тебе чая заварю, м?  Мне так всегда помогает!  Я сейчас!
Я взяла чайник и вышла из комнаты.  Пока шла по коридору, подумала о том, что, если вернусь в Союз, обязательно куплю электроплитку, чтобы делать это в комнате.  Поставив чайник, я вернулась в комнату и стала насыпать заварку в заварочный чайник.  Сначала насыпала по привычке, как себе, потом половину пришлось ссыпать назад -  Лия всё-таки хрупая интеллигентная женщина, а не босяк с большой дороги.

Когда я вернулась в комнату, Сильвия курила мою сигарету.
- Не слишком крепкие?  А-то я сначала угостила, потом сообразила, -  Климова, а у тебя так всегда -  сначала делаешь, потом думаешь.
Закурив сама, я пристально смотрела на сидящую напротив брюнетку, перед которой я поставила чашку горячего чая и придвинула сахарницу.  Я пыталась понять по ней, насколько сильно она ещё удручена и сколько и чего нужно сказать, чтобы успокоить её.
- Ну, конечно, есть хорошее! -  максимально воодушевлённо сказала я, -  Возле тебя, зато, теперь не будет этого подлеца, занимающего твои время и мысли и ты наконец свободна, чтобы встретить настоящую любовь.  Ну?  Чем не плюс?
Я заглянула Сильвии в глаза и улыбнулась.  Мне правда очень хотелось ей помочь, потому я перебирала в голове все известные мне способы.  Красивая ведь баба, а ей такой с*ка попался!  Обидно!  Не спросив Сильвию, я, вдруг, взяла её сумочку и вынув оттуда всю косметику, разложила перед ней:
- Знаешь, что тебе сейчас нужно сделать? -  командным голосом спросила я, -  Взять всё от это, -  я обвела рукой дорогую косметику на столе, -  накраситься, причесаться, расправить плечи и держаться с гордо поднятой головой!  Ферштейн?  Хотя бы на зло своему этому... ну, как его.... ты должна показать, что на нём жизнь не заканчивается, что ты ещё ого-го!
Я подняла руку, чтобы изобразить это "ого-го!", а потом стала ждать, что будет делать Сильвия.  Последует ли моему совету?

И всё-таки поразительные вещи иногда происходят в жизни:  я -  Ритка-Кобра, уголовница со стажем, не очень-тог блещущаяя в амурных делах и прочей женской болтовне, смога заставить рассмеяться убитую любовным горем женщину, да ещё и иностранку.  На психолога что ль поступать? -  конечно же с иронией подумала я.  Просто ситуация была уж больно забавная.
- Ароматные такие, -  ответила я на вопрос о сигаретах, -  мягкие.  Необычно.
Я улыбнулась, дав понять, что сигареты Сильвии мне понравились.  Когда она рассказала про то, что замужем, я тоже засмеялась в голос.  У итальянки так смешно получалось говорить по-русски!
- А ты скажи, что для него красилась, -  отсмеявшись, сказала я, -  ну, что типа сюрприз захотела сделать и накрасилась.
Когда же Сильвияя придвинула ко мне свою косметику, я замерла, открыв рот.  Дорогая итальянская косметика!  О такой мечтает любая советская женщина!  Любая -  но не я!  Я никогда не красилась, равно как и не надевала украшений, а платья я вообще носила только до шестнадцати.  Красивая девушка в платьях да макияжах среди бандитов -  это лакомый кусочек, потому на тот момент я старалась особенно не подчёркивать свою красоту, разве только для своих кавалеров, а на зоне это всё и вовсе было ни к чему.
- Да я, это.... ты.... не надо, -  проговорила я, поочерёдно беря в руку каждый предмет и рассматривая, -  это дорого.  Я не могу принять такое.  Да и краситься я не умею.

Но, вот Сильвия засобиралась домой.  Я посмотрела на часы -  было уже начало десятого.  С белыми ночами время летело совссем незаметно.  Я также поднялась, когда Лия встала.
- Что???  Мне учиться краситься?  Да я...
Глаз у меняя были не просто круглыми.  Огромными.  Чтобы я -  Ритка Климова и стала бы крутиться часами перед зеркалом, наводя боевой раскрас?!  Станешь, если придётся, -  тут же строго напомнил внутренний голос, -  сама же подписалась.  Ещё и платьица и туфельки надевать придётся.  Господи, я надеюсь, спать мне ни с кем будет не нужно?  Я пошла по коридору, придерживая Сильвию за руку в местах особого захламления.
- Быть как львица?  Это что, такой же растрёпанной?  Да это ж неприлично!
Как назло, захихикала я именно у дверей тёте Машиной комнаты.  Услышав за дверью шум и ворчание, я засмеялась ещё больше и стала проталкивать Сильвию к входной двери, дескать нас тут и в помине не было.  Уже в дверях, я благодарно пожала Сильвии руку:
- Рада была с тобой познакомиться, -  я чуть наклонилась к ней и сказала в самое ухо, -  теперь я буду знать, что про вас про иностранцев говорят абсолютную брехню.  Ты такая душевная!  Ну, прямо, своя в доску!
Я не была уверена, что Сильвия знает и понимает, что такое "брехня" и "своя в доску", но крепкий советский портвейн как-то стёр для меня различия в языковом барьере и в трудностях перевода.  Я почему-то была уверена, что Сильвия и так поймёт меня.
    А ещё я была очень уставшей, потому, как только за женщиной закрылось дверь, я тут же пошла к себе, не очень корректно оттолкнув вышедшую в коридор тётю Машу и пообещав, что завтра обязательно отвечу на все-все её возмущения и негодования.  В комнате я прибралась минут за сорок, вымыла посуду на кухне, спрятала подаренную косметику и, не раздеваясь, повалилась на кровать, как только голова моя коснулась подушки.