- Никуда, -  осторожно отозвалась я, пытаясь лишний раз не шевелиться, потому что любое неосторожное движение могло привести к перелому, учитывая хватку, с которой меня держал Саббах, -  в комнату.
А что есть в комнате?  Да ничего, кроме свечи и ботинка.  Невелик арсенал.  Может, правду сказать?  Отчитает немного да отпустит.  А отпустит ли?  А, если в наказание сдаст на милость подружек Акеми?  Я осталась стоять неподвижно, гадая, что террорист сделает в следующую минуту.  Просчитать Саббаха ещё никому не удавалось.  Я попыталась повернуть к нему голову, но анатомически это было невозможно, потому можно попробовать импровизировать и сказать хотя бы часть правды, добавив немного маскировки.  Главное сейчас, чтобы он отпустил, а там посмотрим.
- Одна из девиц была против того, чтобы я оставалась в хиджабе и убеждала меня одеться в европейское (при этом сама она оставалась в кимоно).  Мы едва не поссорились, но тут вошла другая и стала заступаться за меня.  Я незаметно ушла, они остались одни и, кажется, ругались между собой.  Кто-то кому-то угрожал, но я не стала дослушивать.  Это всё, что я вспомнила.
Ну вот, как-то так.  Пройдёт ли такое?  Всё правдоподобно.  Их много погибло, так что, кто были эти двое уже не установить.  Стоять было неудобно, но я терпела.  Не вечно же он будет меня так держать.

Джарах не видел моего лица и это было счастьем, потому что я покраснела как майская роза, услышав вопрос о воспитании.  Я была воспитана практически образцово:  я почитала старших, не смела грубить и дерзить родителям, а перед старшими мужчинами ходила, не поднимая глаз.  Потому-то вопрос куратора стал абсолютным деморализующим фактором, на который я даже не нашлась, что ответить.  Не рассказывать же о том, как и в каких традициях меня воспитывали.  Или нужно что-то ответить?  Он, по сути, упрекнул меня... нет, мою семью в том, что они меня плохо воспитали!  На миг, страх перед террористом куда-то исчез, уступив место возмущению.  Может быть, ничего и не было.  Может быть, он не хотел никого оскорбить, но воспитанием на Востоке занимается семья!
- Меня хорошо воспитали! -  отозвалась я с нотками металла в голосе и мгновенно выпрямилась, подняв голову.  Мои тёмные глаза сверкнули, но к счастью иорданец не видел этого.
"Под конвоем" я дошла до комнаты.  Когда террорист отпустил, я обернулась к нему и, так уж случилось, что посмотрела ему прямо в глаза.  Его взгляд пугал и завораживал одновременно.  И надо бы опустить глаза, но я была будто загипнотизирована.  Сердце забилось чаще.  Насколько же он мне нравится, что даже в такой ситуации я успеваю любоваться им?  Нравится?  Да нет же!  Не может быть.  Просто я отношусь к нему по особенному и всё!
- Вы не верите мне, -  толи вопросительно, толи утвердительно сказала я, -  почему?  Да, я ушла и оставила спорить их.  Побоялась сорваться и наделать глупостей.
Договорив, я улыбнулась, но мой разум безжалостно отчитывал меня и каждая мысль отдавалась в мозгу ударом плети:  какая наглая ложь!  Кому ты врёшь?!  Мужчине, который старше тебя!  Правоверному!  Самому Джараху Саббаху!!  Ложь -  грех!  Я старалась не отводить взгляд и не опускать головы, глядя на Джараха ровно и спокойно.  Я оглянулась лишь однажды:  в углу, от которого я была недалеко, стояла палка для задвигания штор.  Простая, фанерная, полая внутри.  Её было легко сломать, но металлические крючки могли оставить мелкие болезненные раны, которые, если что, помогут мне выиграть время.  Неужели это страх за собственную жизнь.  Ты забыла, кто перед тобой? -  пытался докричаться разум, но я не то что не могла ответить на этот вопрос, я его просто не слышала.  Похоже, я действительно "подзабыла" КТО передо мной и что этого человека нельзя делать не только своим врагом, но даже противником в тренировочном спарринге.

- Простите, -  лаконично ответила я на замечание о моём поведении.  Здесь Джарах был абсолютно прав и не согласиться с ним было бы глупо.
Но вот что делать дальше?  Он будто бы смотрел мне в душу.  Он знает характер каждого своего подчинённого и это отличает его от многих других предводителей.  Знает и мой.  Пусть Аллах рассудит, достойна ли я кары от рук этого человека, -  решила я и, закусив губу, прошла к дивану.  Сев, я сложила руки на коленях и проговорила не поднимая глаз:
- Да, это я устроила взрыв в зале для переговоров, -  мой голос эхом отдался от стен полупустой квартиры, -  Акеми велела мне снять хиджаб и переодеться в европейскую одежду.  Дескать, японцам не по нраву присутствие мусульман в национальной одежде! -  воспоминания о том разговоре яркими кадрами проносились передо мной.  Я выпрямилась и голос мой стал жёстче.  Акеми была мертва, но злость на неё всё ещё кипела в моей душе, -  я отказалась.  У нас началась драка.  Она кинула в меня сюри... сюр... в общем, их оружие.  Потом я сказала ей, чтобы она тогда тоже сняла свои национальные одежды и разорвала на ней кимоно... -  тут последовала пауза, потому что я устыдилась обнажённого тела японки, -  она убежала, назвав наши нравы дикими.  Я пообещала отомстить, ну и...
Я замолчала, нервно заправив прядь чёрных волос за ухо.  Некоторое время в комнате стояла звенящая тишина.  Потом я медленно подняла голову:
- Это всё.  Взрыв я сделала на следующее утро.  Ночью прикрепила пластид под столом в зале...  Потом меня схватили.  Я не успела уйти.
Всё моё существо выражало вину, которую я была готова признать.  Я не знала, что ещё говорить и, тем более, что делать.  Думать о побеге было поздно:  правда рассказана, а я один на один с террористом в пустой квартире.  Остаётся надеяться на милость Аллаха.

Когда он ударил кулаком в дверцу шкафа, я дёрнулась, возблагодарив Аллаха за то, что я была не на месте этой дверцы.  Потом он начал задавать вопросы, каждый из которых бил словно плеть, так что я невольно вжимала голову в плечи. 
- Я не знаю, -  тихо ответила я, -  я запуталась.  Я...  Зачем нам вообще эти японцы? -  я вскинула глаза на куратора, -  Лицемерные подлые твари, не выносящие другие национальности и другие религии!  Да они нож и эту... звёздочку кинут в спину при первой возможности!
Я намеренно умолчала, не ответив на вопрос про монстра.  Если скажу "да" -  обижу, если скажу "нет"...  Сейчас это не столь важно и глупо.  Тем более, что некоторые и правда так считают.  А я?  Я боюсь его, но...  Эта мысль как и многие другие так и не была доведена до конца.  Поняв, что бить меня не собираются, я встала и подошла к окну, стараясь, однако, не сильно-то в него выглядывать.  Мы были здесь полулигально, так что лишние глаза были совершенно ни к чему.  Страх перед Саббахом прошёл мгновенно.  Сейчас он был просто мужчиной-единоверцем.  Эмоции легко завладевали мной и почти все также быстро отпускали.  Но эмоции относительно японок так и остались внутри меня, проходя по всему телу горячей взрывной волной.
- Вот именно! -  всплеснула руками я, повернувшись к Джараху, из-за усилившегося акцента и эха в квартире, голос мой звучал громче, чем следовало, но меня понесло, -  Что было у неё в голове?!  Азиатское дружелюбие?  Чушь!  Гостеприимство?  В их деревянных с бумагой домах просматривается каждый уголок!  Там не переодеться даже!  Почему я должна уступать?  Они не оскверняют свою веру отказом носить традиционные одежды!
Слова о том, что я могла устроить взрыв позже и в другом месте, заставил меня замолчать.  Он прав.  Я опять не сдержалась.  Как всегда в такие моменты.
- Шайтан меня попутал, -  сказала я, чуть опустив глаза, но не столь покорно, как раньше, -  Когда она полезла в драку, я...  Простите меня.  Я не знаю, куда хотела бежать, -  я сделала паузу, -  но теперь этого уже не надо.

А где? -  хотелось мне спросить на последнюю фразу Джараха, но я не стала этого делать.  Зачем?  Мой куратор благороден и не причинит мне вреда.  Стало спокойнее и плечи расправились сами собой.  Никакой угрозы со стороны Джараха не было.  Да и японцы пока молчали.  Я внимательно выслушала террориста и запомнила всё, что он говорил.  Теперь придётся относиться к этому клану с уважением, как бы не было противно.
- Но извиняться перед ними я не буду, -  твёрдо сказала я, снова садясь на диван.
В этот момент у Саббаха зазвонил телефон.  Совсем ненадолго - на два или три гудка и отключился.  Неужели ошиблись номером?  Это вряд ли.  Чувство необъяснимой тревоги вновь вернулось и уговаривать себя, что всё в порядке было бесполезно.
    Поскольку квартира была однокомн7атной, то намаз мы совершали я на кухне, а Джарах в комнате, ак как мужчины и женщины в Исламе всегда творили молитву отдельно.  В своей молитве я благодарила Аллаха за доброту и мудрость Саббаха и за то, что мне гарантированно не придётся умирать с тяжёлым поясом на теле.  Хотя, я всегда была готова умереть за Аллаха.  Я всегда была немного безумной -  так обо мне говорили.  Кто-то даже сравнивал меня с ассасинами и это было приятно.  Может быть
это и так, но я совершенно этого не стеснялась, потому сейчас, как всегда после молитвы, я блаженно прикрыла глаза, чтобы насладиться светом, который впустило в себя моё подсознание. Я как всегда парила над землёй, слившись с...  Скрип тормозов за окном прервал состояние транса.  Встав, я подошла к окну, просто чтобы посмотреть, кому там делать нечего.
    За окном стояли две чёрные машины.  Чёрные "Волги".  Кто ездит в России на чёрных "Волгах" знали все.  Споткнувшись о молитвенный коврик, я вбежала в комнате и, как это было не совестно, прервала намаз Джараха, что делать категорически запрещено.
- Федералы под окнами!  Указывают рукой наверх.  Кто-то, -  я опустила взгляд на телефон Джараха, па который кто-то звонил пробивным звонком, -  сдал квартиру.

- И нет нам покоя, -  повторила я, беря спички.
Всё было молниеносно:  два раза чиркнуть, бросить и успеть покинуть квартиру до того, как раздастся взрыв.  А что?  Так бывает:  взрыв бытового газа и всё.  Прошло буквально полминуты после того, как мы выскочили на лестничную площадку и раздался взрыв.  Поти теракт, -  пронеслось у меня в голове.  Поднявшись на этаж выше, я посмотрела в окно и увидела, что и менты и комитетчики ВМЕСТЕ собираются войти в подъезд.
- Через них не получится, они все идут сюда.  Давайте через крышу!
Не то чтоб я отдавал приказы куратору, вовсе нет, просто в данной ситуации мы оба оказались заложниками обстоятельств и были наравне.
    Я бежала так быстро, как только могла, перескакивая через две ступеньки.  Дверь чердака открыть не получилось, потому что душку висячего замка кто-то чем-то залепил.  Дождавшись Джараха, чтобы войти вместе, я резко рванула на себя замок, который у меняя в руке и остался.  Вместе с дверной дужкой.
- Русский сервис, -  пренебрежительно проговорила я, заходя на чердак и оставляя замок там.
Через небольшое слуховое окно мы выбрались на крышу и осмотрелись.  Внизу всё ещё стояли чёрные машины федералов и жёлтые милицейские.  Интересно, до чего такого они договорились, что действуют сообща?  Теперь нужно было ждать, пока они уедут.  Чтобы меня (Джарах, надеюсь, присоединится) гарантированно не было видно с крыши соседних зданий, я пригнулась и пробежала до толстой каменной трубы, за которой и спряталась, с тревогой посмотрев на недострой напротив:  идеальный сектор для стрельбы.  Это плохо...  Могут выставить снайпера.  Словно бы моя материализовавшаяся мысль, на крыше напротив мелькнула чья-то тень.  Я указала Джараху на дом напротив:
- По-моему, там снайпер по наши души.

Быть заложницей у собственного куратора было весьма необычно.  Конечно, это был только инсценировка, но у некоторых видов снайперского оружия хорошая оптика, позволяющая видеть даже выражение лица человека, находится в двадцати метрах от тебя, а-то и дальше.  Поэтому, чтобы не тянуть время, я попросила Джараха подождать минуту и, спрятавшись за трубой, распустила волосы парика так, чтобы можно было закрыть ими лицо.  Сильный ветер был мне в помощь, так что пока мы шли, волосы всё время лезли в глаза и их практически не было видно.
    Благополучно пройдя до края, мы приготовились.  Джарах указал, куда нужно прыгать и задал весьма странный вопрос, умею ли я хорошо прыгать.
- Учили немного, з-  не смогла не сиронизировать я.  Именно сиронизировать, потому что "немного" в горах Кавказа или какой-либо восточной страны, где есть горы, это по пять-шесть часок тренировочных прыжков, кульбитов, бега и спарринга в условиях реального боя на сложной местности. 
Саббах прыгнул первым, безжалостно смяв красивые цветы в клумбе, я следом.  Сам прыжок был выполнен идеально, а вот приземление подкачало (хотя, кто заметит это в такой ситуации?), потому что я сильно ударилась коленом о каменный край клумбы.    Выругавшись, я побежала  машине вместе с террористом.  Молодой сержант дёрнулся было в мою сторону, когда я рванула дверцу на себя, но куратор остановил его ударом в челюсть.  Мы рванули с места.
- Эй, кто вы?  Что за произвол, я...
Но он не успел договорить, потому что я влила ему в рот флакончик духов, который вытащила из сумочки.  Не восточных, настоянных на травах и эфирных маслах (когда я ездила в Европу, я обычно не пользовалась ими -  слишком приметный аромат), а старой доброй советской "Красной Москвы".  Содержание спирта в нём было столь велико, что сержантик тут же уснул и даже захрапел.  Флакончик с оставшимися каплями я сунула ему в руку, предварительно стерев свои отпечатки.  Когда его найдут, подумают, что напился женских духов за неимением нормального алкоголя.
    Пока я производила эти манипуляции, Джарах гнал по трассе, съезжая в сторону пригорода.  Прибрав волосы парика в "ракушку", я спросила:
- Куда мы сейчас?
Оглядевшись, я поняла, что по обеим сторонам начинается лесополоса, а судя по тряске, дорога через каких-нибудь триста метров вовсе не будет асфальтированной.  Постепенно темнело и это нагоняло сонливость, но спать было нельзя.  К тому же в зеркале заднего вида подозрительно долго была видна одна и та же белая "пятёрка".
- Как вы думаете, как они нашли нас? -  спросила я, чуть повернув голову к Саббаху:  вернее сказать, кто навёл? -  Может быть ответ третий час едет за нами в белой "пятёрке"7
Я умышленно не сказала о ней, когда мы были в городе, потому что здесь, где по обеим сторонам лес и канавы, нам легче будет избавиться от преследователей.  Да, мало ли несчастных случаев за городом.  А, если что, в милицейской машине наверняка есть автомат.  Может быть даже не один.

Мне оставалось только молча следовать за куратором и выполнять приказы.  Но меня это ничуть не тяготило:  Джарах делал всё что нужно с неумолимой жёсткостью и поразительным изяществом.  По характеру я не могла назвать себя ведомой, ибо вести меня мог только Всевышний.  И Саббах -  он, кроме отца и матери (даже с ней я умудрялась ссориться) был единственным исключением.  Так что когда мы оказались в купе, я была абсолютна спокойной и умиротворённой, так как во время нашего маленького "приключения" я прекрасно сбросила негатив и подзарядилась хорошей дозой адреналина.
- Нет, -  улыбнулась я и покачала головой, -  но рада, что посчастливится там побывать.  Несмотря на, почти русские корни, я очень редко бываю в России.  Последний раз была в Новосибирске.  А, да, вы же в курсе.
Мне почему-то стало смешно от собственной глупости:  рассказывать иорданцу о городе, в который он же меня и отправлял с заданием.  Мы в купе были одни, потому я позволила себе маленькую вольность:  сняла парик и убрала его в сумку, потому что голова от него ужасно устала.  Чёрные волосы густыми волнами рассыпались по спине и плечам.  Перед Джарахом сидела сейчас истинно восточная девушка.  Когда принесли чай, я сделала глоток горячего напитка и чуть заметно скривилась:
- О, Аллах!  В кафе больницы чай вкуснее.
И правда:  чай, который нам принесли был очень чёрным, но на вкус был явно второй свежести -  не то горьким, не то кислым.  Я отставила чашку и посмотрела в окно:  за окном были очень красивые пейзажи.  Они расслабляли и радовали глаз не меньше, чем загадочная восточная местность, к которой я, в принципе, привыкла.
- А вы много раз были в России? -  спросила я, пользуясь моментом, чтобы подольше и побольше пообщаться с террористом и, уже который раз ловлю себя на мысли, полюбоваться им.
Я не стала уточнять, надежные у него в Казани люди или нет.  Про Абдуллу он мне не ответил напрямую, значит, не расскажет и дальше.  Мда-а-а, прошлись мы сегодня по Хабаровску карающим пламенем Аллаха.  Никаких акций не надо.  Я полезла в сумку, чтобы достать зеркальце, как вдруг моя рука наткнулась на что-то металлическое.  Я посмотрела получше:  у меня в сумке был пистолет того сержантика, которого мы выкинули из машины.  Я должна была сбросить его рядом с ним, но, забыв, что это не моё оружие, машинально положила его в сумку.  Фактически, украла!  Шийтан меня побери!  Грех на душу взяла.  Но, теперь уже не сбросить.  И надфиля нет -  номера спилить.
- Простите, а... можно вопрос?  Проверять на наличие оружия, наркотиков и прочего нас, надеюсь, не будут?
Сумку я закрыла на все молнии, так что пистолета Саббах пока не видел, а показать его я боялась -  вдруг, кто-нибудь зайдёт, а мы ещё не заперли дверь на защёлку после ухода проводницы.

- Ну и слава Аллаху, -  сказала я, чуть откинув назад голову и устремив задумчивый взгляд вверх.
Стук колёс, чай, огоньки фонарей за окном, приятная компания.  Это дарило умиротворение.  Не такое, какое бывает после боя или выполненного задания, когда ты понимаешь, что Аллах был на твоей стороне, а значит, ты достоин быть его Воином.  Это простое умиротворение жизни, в котором не страшно просто расслабиться и высвободить "женскую" половину своего "я".  Джарах обладал какой-то неповторимой суровой красотой и мог расположить к себе так, что с ним хотелось говорить и говорить и говорить...
- А я всегда хотела посетить Ленинград, -  проговорила я, делая глоток горячего невкусного чая, -  только задания в нём не выполнять.  Красивый город, жалко портить.
Я могла быть беспощадной к Неверным, но вот разрушить что-то красивое, исторически ценное -  этого я не могла себе позволить.  Многие ваххабиты рушат мечети и прочие здания архитектуры только потому, что их построили кафиры.  С этим я была категорически не согласна (как и с убийством детей, стариков и животных), потому с некоторыми ваххабитами в нашем крыле (да-да, там были и такие) у меня часто возникали конфликты.
- А в чеченской республике вы были? -  спросила я, чуть облокотившись локтем о подушку (очень хотелось прилечь и говорить лёжа, но Джарах может неверно истолковать этот жест), -  вы немного знаете чеченский.
На фразу Саббаха о том, чтобы он вышел, если мне понадобится, я покачала головой и ответила с улыбкой:
- Не стоит.  Я выйду в уборную, если потребуется.
Мужчина сидел в лёгкой куртке, так что большая длинная дыра на рукаве была мне заметна.  Я долго стеснялась сказать об этом, но, с другой стороны, не сказать тоже нельзя, иначе это будет позор.  Потому я достала иголку и чёрные нитки (на такие случаи у меня было несколько моточков разных цветов), потом посмотрела на куратора и снова улыбнулась, немного покраснев от неловкости:
- У вас на левом рукаве очень большая дырка.  Наверное, зацепились за что-то.  Давайте куртку, я зашью её.