Утром лучи восходящего солнца пробились через стекло пыльного, давно немытого, замусоленного окна, и самую малость осветили лицо Шмидта. В тишине раздался призывной шум будильника. Но вставать не хотелось, и часы полетели вниз на пол под взмахом руки. Несмотря ни на что, стрелка часов на большом циферблате над кроватью неуклонно приближалась к девяти. Осталось только десять минут до этой цифры, когда он открыл глаза и понял, что проспал. Что делать, порой видеоигры бывают столь увлекательны, что поглощают массу времени. Пришлось срочно бежать в ванную, оставив незаправленной постель, но даже холодный душ не помог избавиться от усталости. На ходу протираясь полотенцем, он проследовал в кухню, включил чайник и потянулся за чашкой для кофе, достав её так неумело, что она обрушилась с полки и разбилась вдребезги. Оставив осколки без должного внимания, Шмидт попытался нажать на кнопку выключения чайника, однако тот уже сильно нагрелся, поэтому он просто выдернул вилку из розетки и помчался одеваться. Пальцы не хотели слушаться, утомленные бесконечным нажатием кнопок, и рукава рубашки остались незастегнутыми. Кое-как он влез в брюки, и зашарил по комнате в поисках пиджака и галстука, которые после долгих поисков оказались на подоконнике за шторой. С трудом приведя себя в более или менее подобающий вид, он вылетел за дверь и дрожа принялся закрывать её ключами. Уже в лифте Шмидт вспомнил про отчет, и вернулся обратно. Пара листков бумаги сиротливо лежали на письменном столе в окружении разбросанных повсюду ручек, карандашей, стирательных резинок, фломастеров, маркеров, степлеров и тому подобных предметов канцелярского обихода. Затолкав листки подальше во внутренний карман, он снова устремился к дверям, выбежал вон, на сей раз просто захлопнув за собой дверь, не закрывая её, и с грохотом помчался по лестнице, решив не ждать кабину лифта. Во дворе после некоторых усилий ему удалось наконец сесть за руль машины, и хотя в городе существовали все положенные правила дорожного движения, он умудрился нарушить их все до единого без исключения, не успев проехать и одного квартала. Удивительно, как только по пути его следования не повстречалось полиции, было бы ещё хуже. Подъезжая к массивному зданию, казалось, целиком построенному из стекла, он умудрился протиснуться на стоянку и, отчаянно ругаясь, стал парковаться. И второй раз повезло, что никто не застал его за этим занятием и не обратил внимания, как он поставил машину на самом краю сбоку, где еле-еле хватало места. Пробегая через входные двери, Шмидт с ужасом осознал, что оставил свой пропуск в другом костюме, что стоило ему ещё нескольких минут пререканий с охраной, пока те не позвонили куда следует и не выяснили правдивость сказанных им слов. Не успевая толком отдышаться, он бегом устремился прямо в приёмную и, очутившись там, в изнеможении рухнул на стул для посетителей. Взгляд беспомощно упал на часы. Была уже половина десятого, а отчет он должен был сдать в девять, перед совещанием! Тоскливо посмотрев на высокую дверь кабинета начальства, он достал свои бумаги и уставился в них, как будто нашел там что-то интересное. «Хватит ли этой шняги, чтобы отчитаться?» - с грустью подумал он, и только затем понял, что произнес эти слова вслух. Секретарша оторвалась от работы и посмотрела на него с презрением. «Сам ты шняга!» - читалось в её глазах.
***
Меж тем, совещание уже шло. Лица собравшихся не предвещали абсолютно ничего хорошего. И не только потому, что у каждого из них вполне мог быть припрятан где-нибудь револьвер, пистолет или что-нибудь похуже. Сегодня все были сильно раздражены, хотя на повестке дня стояло только одно дело.
- Итак, мы собрались для того, чтобы уже решить наконец вопрос о немедленном увольнении мистера Шмидта, - откашлявшись и выпив глоток минеральной воды, произнес Смит. – Конечно, у него есть определенные заслуги, но его поведение в свете последних событий выглядит просто неподобающим. У кого какие мысли по этому поводу?
Пока он говорил, люди возмущенно переглядывались друг с другом, а затем зашумели, как толпа на рынке в базарный день, из-за чего потребовалось срочно призвать их к порядку. Соблюдая регламент, они принялись высказываться. К примеру, вот как звучали мнения:
- После того, как он спас деревню где-то в азиатской стране третьего мира, ничего полезного он так и не совершил! Все вы помните эту историю с Эммой, потом с его подачи на свет божий появилась грандиозная, но обернувшаяся полным посмешищем идея о создании тренировочного центра для развития нового боевого стиля… Сколько ещё могут продолжаться подобные вещи? – сказал один из функционеров.
Второй оратор был ещё более критично настроен:
- Культурный, а самое главное, моральный облик Шмидта оставляет желать лучшего. И это очень мягко сказано! Его постоянная беспечность, разгильдяйство и даже халатность недопустимы. Недавно, когда к нам приезжал гость из Индии, Шмидт сказал ему: «Ну вы прямо как мистер Индия!», а в ответ на сделанное одним из наших сотрудников в его адрес замечание возразил: «Что тут такого, мне нравится фильм «Мистер Индия». Вот с кем нам приходится работать! В последнее воскресенье прошлого месяца он без предупреждения заявился к нам домой и с места в карьер сказал мне буквально следующее: «Я знаю, что у вас есть две дочери, но нет сына. Хотите, чтобы я женился на одной из ваших дочерей, и стал вам как сын?» Да Боже упаси от такого зятя!
Третий выступавший предпочел сосредоточиться на других фактах:
- Вы читали его отчеты? Постоянно он возвеличивает в них свою роль в любом деле и принижает других. Особенно тот… отправленный по обычной почте и написанный чернилами и гусиным пером? А подпись на пол-листа? Нормальные люди вообще себя так не ведут! Тем более агенты… Это просто невероятно! Я считаю, что Шмидта необходимо отправить к врачу, и чем быстрее, тем лучше.
Обмен мнениями продолжался, пока Джонс не прервал его:
- Ладно, а с какой формулировкой мы его уволим?
- Да хотя бы… Сон на рабочем месте! Вот посмотрите эту видеозапись, - один из приглашенных обратил общее внимание на экран, где демонстрировались события прошлой недели: Шмидт сидел за своим рабочим столом, уставив взгляд куда-то вдаль, а затем, спустя некоторое время, с каждой минутой принялся оседать, пока наконец не упал со стула и не заснул прямо на полу.
Люди возмущенно загудели, снова превращая собрания во встревоженный пчелиный улей. Ситуация становилась все опаснее и уже выходила из-под контроля, когда Джонс взял дело в свои руки и, призвав всех к тишине, приготовился отдать распоряжение о составлении приказа относительно Шмидта, как вдруг раздался телефонный звонок. Судя по тому, насколько изменились лица руководителей, они явно были ошарашены и, мягко говоря, не рады. Через несколько секунд распахнулась дверь, и все увидели перед собой высокого, очень представительного человека средних лет, в морской форме и с кортиком у пояса, который коротко поздоровался и не дожидаясь позволения, занял место напротив Смита и Джонса. Только единственный смельчак в мире мог себе такое позволить, и это был именно он – адмирал Мак Диветт.
- О чем речь? – спросил он у начальства организации, обводя глазами ошеломленных людей.
Смит поморщился. Адмирал был почетным председателем, его нельзя было спровадить отсюда прочь, как простого смертного. Мало того, его вклад в финансирование был довольно весомым. С ним нельзя было даже разговаривать свысока. Как бы то ни было, руководитель выдержал паузу и ответил:
- Решаем вопрос об увольнении Шмидта.
Мак Диветт недовольно уставился на него:
- Послушайте, вы! Я обещал его покойному отцу в случае чего вывести этого замечательного молодого человека в люди, и не отступлюсь от своих слов. Должно быть, вы позабыли, что на его глазах ублюдки зверски убили всю его семью? Каково это пережить в детском возрасте? А потом, когда он решил стать военным и помогать людям, кто как не вы вставлял ему палки в колеса? Кто порекомендовал отозвать его с поста помощника военного атташе?
- Сэр, на этой должности Шмидт не справлялся с обязанностями. И сейчас не справляется…
- Я не спрашиваю вас, сэр, справляется ли он, по вашему, с этими чертовыми, мать их, обязанностями! – возразил адмирал. – Я знаю только то, что он не просиживает задницу в кабинете, а всегда на передовой, на линии огня. Вот дерьмо! – он произнес ещё несколько непонятных никому слов по-ирландски. - Кто предотвратил резню в Камбодже?
- Сэр, это было давно…
- Я не спрашиваю вас, сэр, когда это было! – снова загремел адмирал и, тут же успокаиваясь, добавил: - В общем, так. Или вы оставляете Шмидта в покое, или я ухожу в отставку с поста почетного председателя и сворачиваю всё финансирование вашего гадюшника.     
Люди в изумлении остолбенели. Никто не осмеливался проронить ни слова. Смит снова поморщился, но молчал. Наконец Джонс произнес:
- Что же, если Шмидт такой специалист по Азии, надеюсь, вы не будете против, если в качестве следующего задания мы отправим его в Гонконг с охранной миссией?
Мак Диветт кивнул:
- Сразу бы так, мать вашу.
***
Школа… Прекрасное беззаботное время, поистине золотые денечки… Наполненные бесконечным унижением, постоянными придирками и оскорблениями со всех сторон. Как только Шмидт узнал, какая участь его ждет вместо увольнения, он с горечью подумал: «Что, опять учиться? А я уж думал, отмучался…»
Память вернула его на много лет тому назад. Урок математики. Сумма первых значений пропорции такая-то, знаменатель отношения такой-то, осталось найти четвертое значение. И, собирая остатки сообразительности, он что-то пишет.
- Неправильно! – говорит учитель.
Шмидт медленно стирает и пишет снова.
- Опять неправильно.
Кто-то из учеников класса, увидев третью попытку, презрительно изрек:
- Да брось ты, опять неправильно!
Тогда Шмидт набирается храбрости и отвечает:
- Я не знаю!
- Сядь на место. Эх, ты! – злится учитель и словно не видит, как по дороге Шмидту делают подножки, хлопают по спине…
Урок географии. Большая карта мира с указанием даже самых мельчайших деталей. Географ требует рассказать про тихоокеанский остров Мидуэй.
- Ну, остров Мидуэй – это… - начинает Шмидт, внутренне выходя из себя, ну кому какое дело, что это за остров и где он, вообще кому это нужно?!.. – Это просто остров… - и всё, что тут говорить! О чём тут трепаться?!.. Но надо продолжать, и вдруг ему вспоминается: - Это… Ну.. Это атолл, то есть земля, которая состоит из кораллов… - хотя нет, интересно, а как такое возможно? И ум начинает изобретать, придумывать, пробовать найти объяснение. – Кораллы… Они растут в море, понимаете… А там, где мелко, они могут вырасти и оказаться снаружи, над уровнем моря… Наверное, так… А если их много, они образуют сушу и эти… Как их… мангровые заросли, во!
На предложение показать остров на карте, Шмидт смущается ещё больше и тыкает указкой в самую середину Тихого океана.
- Вот тут он… Примерно… То есть, приблизительно…
- Да, какой большой у тебя получился остров… - ехидно замечает географ. – Так где, говоришь, он расположен?
Шмидт ошеломлен.
- Расположен? Да говорю же вам, вот здесь… Где-то… А, вспомнил. Почти в самой середине Мидуэйского моря!
- Очень любопытно, - прерывает географ смешки в классе. – А где тогда, по-твоему, находится это самое Мидуэйское море?
- Рядом с Гавайским морем! – выпаливает Шмидт. Класс не выдерживает и смеется в открытую. Смех переходит в немыслимое, почти конское ржание.
- Достаточно, - наконец говорит географ. – И откуда только у тебя такие, если так можно выразиться, «познания»?
- Из «Хёрц оф Айрон», - машинально, на автомате ответил Шмидт. Хохот класса вообще становится гомерическим.
- Нет, ты не герой, - качает головой географ. – Ты – птенец! Садись на место!
История. Казалось бы, в чем проблема, нужно только прочитать и пересказать содержание учебника. Ан нет, не тут-то было. Пытливый ум часто заводил его в непроходимые дебри исторических событий, в которых он никак не мог разобраться, даже если очень сильно хотел этого. Из-за Арминия Шмидта трижды вызывали на переэкаменацию. В первый раз из-за того, что он заявил, что Сигимер убил Арминия. Во второй, из-за того, что он сказал, что Сигимер и Арминий вместе боролись с римлянами. А в третий, за что, что Арминий умер после битвы в Тевтобургском лесу.
- Да пойми же ты, - в который раз говорил историк. – Если Арминий умер после битвы в Тевтобургском лесу, как он мертвый мог вернуться к своему племени и сопротивляться Риму ещё более десяти лет?
«А чёрт его знает как!» - хотел сказать Шмидт, но вовремя сдержался. И только затем, уже в наши дни, ученые доказали, что Арминий был убит своими же соплеменниками, причем не исключается участие в этом заговоре Сигимера. «Теперь вопрос», - узнав об этом, подумал Шмидт. - «Кто возместит мне потерянное время, усилия и нервы, если наше государство до последнего времени не знало свою собственную историю?»
Вы скажете, что седая древность потому и запутанна, труднее изучается, что её отделяет от нас тьма минувших столетий, то ли дело двадцатый век? Да ничего подобного. Ночами Шмидт сидел за столом и медленно читал про трудные исторические события, пытаясь осознать и понять, почему всё в мире происходило именно так, а не иначе.
- Сороковой год… - повторял он. – Соединенные Штаты выбрали вариант «Готовиться к войне», когда произошло событие «Подготовка к войне»…  Было очень поздно, город за окнами давно уже затих, люди вокруг спали, один только он, казалось, бодрствовал и пытался выучить хоть что-нибудь к завтрашнему дню. – Да ерунда всё это! Не хочу! Надоело! – и с этими словами, он захлопывает книгу, бросает её прочь за стол и ложится спать прямо в одежде, даже не сходив в душ и не почистив зубы…
А на экзаменах, разумеется, стоял непрерывный хохот. Самые мрачные учителя не выдерживали, сначала улыбались, а потом уже не скрывали своих чувств, настроений, и конечно же, своего отношения к нему:
- Давай ещё, милый! Давненько мы так не смеялись!
***   
Очередной изданный приказ Джонса и Смита был предельно краток и ясен. Шмидт командировался в Гонконг для помощи в охране экспозиции ценных исторических экспонатов, документов и материалов. А для подготовки ему надлежало повысить уровень знаний истории и особенно музейного дела, изучить правила музеев, порядок организации охраны их ценностей и всё связанное с этим. Поэтому он временно прикомандировывался к Валери Ренар в качестве младшего помощника на обучении.
В этот же день состоялась ещё одна встреча. На пороге одного из кабинетов распахнулась дверь, и откуда ни возьмись там явился сам Шмидт собственной персоной.
- Осмелюсь доложить, я здесь! – с поистине швейковской интонацией и глупой улыбкой на лице заявил он Валери. – Бонжур, мадам. Же сюи мсье Шмидт. Пермете… - хотелось продолжить по-французски, но как назло, в голову лезли только самые простые, всем с детства знакомые «мерси боку», «силь ву пле» и тому подобные вещи, в то время как для объяснения цели своего прихода слов в лексиконе явно недоставало. Трудные французские слова и особенно буквы, звуки речи всегда казались ему чем-то запредельным. – Ну, в общем… э… да что уж там… Вот приказ! – резко прервал он сам себя и передал ей бумагу с приказом.

- Мсье Шмидт? - похоже, недовольно спросила она и посмотрела на него с разочарованием.
- Простите... - лишь это он и смог выдавить, опустив глаза в пол, как нерадивый.
- Прошу вас, молодой человек, пожалейте мой слух и говорите по-английски, - после некоторого времени, в течение которого Шмидт просто стоял рядом, ждал и ничего не делал, произнесла она с явным неудовольствием от встречи, - ваш немецкий акцент слишком режет слух. Это первое. Будь вы хоть главой всея ЮНИТИ, шутовства в своём присутствии я от вас не потерплю, имейте хоть какое-то уважение к женщине и ведите себя достойно - это второе. И третье... садитесь.
- Спасибо, - кивнул он и быстро сел, чтобы лишний раз не искушать судьбу. С первого взгляда он понял, что Валери Ренар недоброжелательна к нему, и вряд ли сразу получится улучшить её представление о себе. Скорее выйдет только усугубить это. "А Эльзас и Лотарингия вам уши не режет? Я и так с уважением, можно сказать, со всей душой, а тут мне как будто говорят а ну-ка брысь..." Предаваясь таким мрачным мыслям, он смотрел на стол и тетрадь в кожаном переплете, как будто это было что-то очень интересное.
- Что ж, мсье Шмидт, задумка руководства мне ясна, хоть и кажется весьма странной, но им виднее, потому - давайте знакомиться. Валери Ренар, с ударением на последний слог, если не хотите, чтобы я стала вашим персональным врагом. В ближайшие несколько недель мы с вами будем видеться очень часто и, надеюсь, мой скромный педагогический талант поможет превратить вас в человека, хоть отдаленно напоминающего хранителя и знатока музейных ценностей.
Он хотел было ответить, но снова смолчал. Просто не находил никаких нужных слов. В голову настойчиво лезло почему-то: "Всегда их двое - учитель и ученик..." Шмидт только склонил голову. "Чёрт возьми, это же слова магистра Йоды из Звёздных войн, представляю, что бы сейчас было, ляпни я такое прямо здесь и сейчас".
Тем временем, она отложила в сторону свою тетрадь и письменные принадлежности, после чего спросила:
- Когда вы в последний раз были в музее, мсье Шмидт?
Услышав более мягкий тон в её голосе и увидев выражение лица, он несколько приободрился.
- Ровно два года тому назад, мадам. Это был музей стиля муай-тай в Камбодже, мадам, - проговорил он, надеясь, что хотя бы теперь в двух фразах не наделал ошибок. "Интересно, а как у вас насчёт кун-фу? Хорошо дерётесь? Может, покажете?" - тем временем, мысленно составлял он свой список вопросов, которые бы с удовольствием задал, но вот беда - вряд ли они вызвали бы хоть тень энтузиазма с противоположной стороны. Его лицо выглядело очень напряженным, будто он таскал камни или размышлял над проблемой смысла жизни. В какой-то миг оно даже побледнело. Шмидт вспомнил, как однажды упал прямо в своем кабинете. "Будем надеяться, что никто этого не знает".

Отредактировано Erich Schmitt (30.06.2019 23:32)

На вопрос про классические музеи, Шмидт ещё больше смутился и опустил голову, как обычно делал, когда не знал, о чем его спрашивают и ведут речь.
- Ну, в этих мне побывать не приходилось…
Правда, однажды, в городке, где был полупустой вокзальчик, поезда, летящие мимо, старомодный ресторан, откровенно старомодный… Разумеется, никто и не ждал там толчеи, царящей на перронах Пенсильвания–стейшн или на бурной линии Бруклин–Манхаттан в часы пик, но все же. Никто, похоже, не заметил его появления, всем было наплевать, и он преспокойно выспался, прошелся по магазинам…
- А, вот ещё. Несколько лет тому назад, в Америке, посетил единственный музей одного местного маленького городка, посвященный огнестрельному оружию. Там были неплохие экземпляры кольтов и винчестеров, но в нерабочем, почти в безнадежном состоянии – зрелище весьма тоскливое…
Конечно, это был скучный городишко. Парк украшали всего лишь гипсовые скульптуры, зато под Родена, в Ярмарочном парке не было ни одной торговой палатки, «Библиотека и картинная галерея» – здание столь мощной постройки, что в нем спокойно можно было хранить весь национальный запас золота. Наконец, места отдыха в центре городка. В первом Шмидт  выпил чашку кофе с фирменными круглыми булочками, второй удивил малыми размерами – в нем не заблудился бы и карлик. Зато магазинчики вполне устроили. «Разумно быть экономным», «Никто не продает дешевле Гимбелса», «Стерн доставит куда угодно»… Может, это и звучало несколько хвастливо, зато отвечало истине. В магазинчиках было всё, что необходимо человеку. Шмидт не побывал лишь в отделениях «Тиффани» и «Корветт», зато «Рекорд Хантер» сразу его привлек – не новыми музыкальными альбомами и не выставкой музыкальных инструментов, а уютным кафе. Бифштекс с печеным картофелем, хлеб, сдобренный чесноком, стаканчик виски – хватит вынужденных постов, тем более, что добрая половина посетителей, невзирая на раннее время, была уже навеселе…
- А если вы о целях и задачах моей миссии, то это будет командировка в Гонконг для помощи в охране экспозиции ценных исторических экспонатов, документов и материалов. Поэтому для подготовки мне надлежит повысить уровень знаний истории и особенно музейного дела, изучить правила музеев, порядок организации охраны их ценностей и всё связанное с этим… «Азиатская историческая выставка»… Вот как, кажется, это называется…
Затем Валери Ренар предложила ему собираться.
- Я готов, - ответил он. – Кстати, а какие вопросы могут быть по музейному делу? Вопросы про охрану экспонатов подойдут? И ещё, если мне нужно придумать легенду про то, что я ищу работу в музейной среде, я справлюсь… - про свои таланты Шмидт не стал говорить. Вряд ли бы она оценила их. Например, он почему-то гордился песенкой про китайскую лапшу, сам сочинил. Звучала она приблизительно так:
Китайская Лапша
Проста и безыскусна,
Китайская Лапша
При этом не безвкусна.
Когда живешь один,
Нет женщин, чтоб готовить,
Китайская Лапша
Как раз тебе подходит…
И дальше, в таком же духе. Разумеется, про подобные вещи в присутствии строгой мадам Ренар лучше было даже не заикаться. Попробуйте только представить, какую реакцию мог бы вызвать, скажем, такой вопрос: "Я еду на Восток, а там нужно знать боевые искусства,  кстати, как у вас с кун-фу, может, покажете?" Шмидт вовремя понял это правило и поспешил на парковку.